А-ЛОКАЛЬНОСТЬЭКСПЛУАТАЦИИ

Чтобы перейти к этой проблематике, позвольте краткое отступление. Пре-

жде мы отмечали, что теоретический метод Маркса, в соответствии с тра-

дицией критики современности с позиций самой современности, основан

на диалектике внутреннего и внешнего. Борьба пролетариата служит —в

действительных, онтологических понятиях —двигателем капиталистичес-

кого развития. Она вынуждает капитал применять все более совершенные

технологии, изменяя, таким образом, процессы труда3. Борьба заставля-

ет капитал непрестанно реформировать производственные отношения и

менять отношения господства. От мануфактурного производства к круп-

ной промышленности, от финансового капитала к транснациональной ре-

структуризации и глобализации рынка; именно инициативы организован-

ной рабочей силы определяют образ капиталистического развития. В ходе

этой истории локальность эксплуатации определяется диалектически. Ра-

бочая сила —самое сокровенное начало, непосредственный источник ка-

питала. Одновременно рабочая сила представляет внешнее по отношению

к капиталу пространство, то есть ту локальность, хде пролетариат осоз-

нает свою собственную потребительную стоимость, свою автономию, ту

почву, где коренится его надежда на освобождение. Неприятие эксплуата-

ции —или, на деле, сопротивление, саботаж, неподчинение, восстание и

революция —составляет движущую силу действительности, в которой мы

живем, и одновременно оно представляет собой реальную оппозицию ей

же. В теории Маркса отношения между внутренним и внешним капита-

листического развития полностью определяются двойственным положе-

нием пролетариата, как внутри, так и вне капитала. Результатом этой про-

странственной конфигурации стало множество политических позиций,

основанных на мечте об утверждении локальности потребительной сто-

имости, чистой и отделенной от меновой стоимости и капиталистических

отношений.

В сегодняшнем мире эта пространственная конфигурация изменилась.

С одной стороны, отношения капиталистической эксплуатации распро-

страняются повсеместно, не ограничиваясь фабрикой, но стремясь охва-

тить все социальное пространство. С другой стороны, общественные от-

ношения полностью перетекают в производственные отношения, делая

невозможными какие-либо внешние отношения между общественным и

экономическим производством. Диалектика производительных сил и сис-

темы господства больше не имеет определенной локальности. Сами свой-

ства рабочей силы (различие, меру и детерминацию) уже нельзя уловить,

также как невозможно больше локализовать и исчислить эксплуатацию.

В действительности, объект эксплуатации и господства стремится быть не

особой производственной деятельностью, а универсальной возможностью

производства, то есть абстрактной социальной деятельностью и ее всеобъ-

емлющей властью. Этот абстрактный труд —деятельность, лишенная при-

вязки к определенному месту, но при этом являющаяся могучей силой. Это

взаимодействие мозга и рук, ума и тела; он —ничему не принадлежащее

и вместе с тем созидательное общественное распространение живого тру-

да; он —желание и стремление масс, мобильных и быстро приобретаю-

щих новые навыки рабочих; и в то же время —интеллектуальная энергия,

а также языковая и коммуникативная конструкция из множества работ-

ников, занятых интеллектуальным и аффективным трудом4.

Невозможно обнаружить внутреннее, определяемое потребительной

стоимостью, и внешнее, определяемое меновой стоимостью, поэтому лю-

бая политика потребительной стоимости, которая всегда основывалась на

иллюзии разделимости двух видов стоимости, ныне абсолютно немысли-

ма. Однако это не означает, что производства или эксплуатации более не

существует. Ни инновации и развитие, ни продолжающаяся реструктури-

зация отношений власти не прекратили своего существования. Напротив,

сегодня более чем когда бы то ни было, по мере того как производительные

силы стремятся к полной де-локализации и универсализации, они произ-

водят не просто товары, но также насыщенные и мощные общественные

отношения. Эти новые производительные силы не имеют определенного

местоположения, поскольку они занимают все пространства, они произво-

дят и подвергаются эксплуатации в этой лишенной определенности а-ло-

кальности. Всеобщность человеческого творчества, синтез свободы, жела-

ния и живого труда —вот то, что имеет место в а-локальности производ-

ственных отношений постсовременности. Империя —это а-локальность

мирового производства, где эксплуатируется труд. В противовес и без вся-

ких возможных с ней соответствий, здесь мы вновь обнаруживаем рево-

люционный формализм современного республиканства. Это все еще фор-

мализм, потому что он определенного местоположения, но теперь это — могущественный формализм, поскольку мы признаем в нем не пустую

абстракцию индивидуальных и коллективных субъектов, но общую силу,

составляющую их тела и умы. У а-локальности есть глобальные мозг, серд-

це, туловище и конечности..