АМЕРИКАНСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ

I Принятие законов Нового курса, таких, как Закон о трудовых отношениях,

i может рассматриваться как время полного воплощения в жизнь третьей

I1 фазы, или режима, Конституции США, но для наших целей лучше отнес-

11 ти ее начало ранее, даже много ранее, во времена большевистской Револю-

1 j ции 1917 года и в период, когда ее угроза эхом звучала в Соединенных Шта-

11, тах и по всему миру. В ретроспективе, в этих первых десятилетиях пос-

.'1 I

ле Октябрьской революции мы уже можем обнаружить корни ≪холодной

войны≫ —биполярное территориальное деление мира и неистовое сопер-

ничество двух систем. Само законодательство Нового курса, наряду с со-

зданием подобных же систем социального обеспечения в Западной Евро-

пе, может рассматриваться как ответ на угрозу, порожденную советским

опытом, то есть на увеличивающуюся силу рабочих движений как в своей

стране, так и за рубежом23. Соединенные Штаты обнаружили, что усмире-

ние классового антагонизма становится для них все более настоятельной

потребностью, и, таким образом, антикоммунизм стал важнейшим импе-

ративом. Идеология холодной войны стимулировала наиболее крайние

формы манихейского разделения, и в результате некоторые основные эле-

менты, которые, как мы видели, определяли европейский суверенитет эпо-

хи современности, вновь появились в Соединенных Штатах.

На протяжении этой фазы и в течение всего двадцатого столетия стано-

вилось все более ясно, что Соединённые Штаты, далеко не являвшиеся той

замечательной, единственной в своем роде и демократической страной, ка-

кой их представляли отцы-основатели, Империей Свободы, были автором

откровенных и жестоких империалистических проектов, предназначен-

ных для осуществления как внутри страны, так и за рубежом. Образ аме-

риканского правительства как мирового жандарма и силы, стоящей за опе-

рациями по подавлению освободительных движений по всему миру, на са-

мом деле сформировался не в 1960-е годы и даже не с началом ≪холодной

войны≫, но восходит к периоду советской революции и, возможно, к еще

более ранним временам. Вероятно, те моменты, которые мы представляли

как исключения из процесса развития имперского суверенитета, должны

быть, напротив, объединены и рассмотрены как реальная тенденция, аль-

тернатива в рамках истории Конституции США. Иными словами, возмож-

но, корень этих видов империалистической практики следует искать у ис-

токов страны, в рабстве темнокожих и в геноциде коренного населения.

Ранее мы рассматривали рабство афро-американцев как конституцион-

ную проблему предвоенного периода, но расовое подчинение и сверхэкс-

плуатация труда темнокожих продолжались и много лет спустя пос-

ле принятия Тринадцатой, Четырнадцатой и Пятнадцатой поправок к

Конституции США. Идеологические и физические преграды, воздвигну-

тые вокруг афро-американцев, всегда входили в противоречие с импер-

ским пониманием открытых пространств и смешанного населения. В час-

тности, положение темнокожих трудящихся в Соединенных Штатах имело

прямые соответствия с положением трудящихся в европейских колониях

в смысле разделения труда, условий работы и структуры оплаты. Конечно,

сверхэксплуатация труда темнокожих дает нам один пример, пример ре-

ализации во внутренней жизни страны той империалистической тенден-

ции, которая проходит через всю историю США.

Второй пример этой империалистической тенденции, пример из вне-

шней политики, можно видеть в истории доктрины Монро и усилиях США

установить контроль над обоими американскими континентами. Доктрина,

провозглашенная президентом Джеймсом Монро в 1823 году, в первую оче-

редь представлялась как защитная мера против европейского колониализ-

ма: свободные и независимые американские континенты ≪впредь не долж-

ны рассматриваться как субъекты будущей колонизации со стороны евро-

пейских держав≫24. Соединенные Штаты приняли на себя роль защитника

всех народов обеих Америк против европейской агрессии, роль, которая в

конечном счете стала очевидной, когда Теодор Рузвельт в качестве непос-

редственного вывода из доктрины Монро потребовал для Соединенных

Штатов ≪международной полицейской власти≫. Однако надо сильно пос-

тараться, чтобы охарактеризовать многочисленные военные интервенции

США на обоих американских континентах просто как защиту от европей-

ской агрессии25. Политика янки представляет собой прочную традицию

империализма, наряженного в антиимпериалистические одежды.

Во время ≪холодной войны≫ это искушение империализмом —или, в

действительности, неопределенность с ролями защитника и господина — стало еще более сильным. Иными словами, защита стран по всему миру

JT коммунизма (или, точнее, от советского империализма) стала неотличи-

ма от господства и эксплуатации их с использованием империалистичес-

ких методов. Действия США во Вьетнаме вполне могут рассматриваться

как пик этой тенденции. С одной точки зрения и, конечно, в рамках выра-

жавшей позицию правительства США американской идеологии ≪холодной

войны≫, война во Вьетнаме подходила под глобальную политическую стра-

тегию защиты ≪свободного мира≫ от коммунизма, сдерживание его про-

движения. Война тем не менее на практике не могла не быть также продол-

жением полутики европейского империализма со стороны Соединенных

Штатов. К 1960-м гг. европейские колониальные державы проигрыва-

ли важнейшие битвы, и их контроль над колониями уходил в прошлое.

Подобно стареющим боксерам, они стали сходить с ринга, и Соединенные

Штаты вступили на него в качестве нового чемпиона. Американские воен-

ные никогда не сомневались, что они достаточно сильны, чтобы избежать

чего-либо подобного тому унижению, которое французы испытали при

Дьенбьенфу**. Американцы во время их краткого пребывания во Вьетнаме

действовали со всем насилием, жестокостью и варварством, какие прили-

чествовали любой европейской империалистической державе. Казалось,

что Соединенные Штаты объявят себя законным наследником клонящих-

ся к упадку европейских держав, облачась в их империалистическую ман-

тию и превзойдя их империалистическую практику.

Американская авантюра во Вьетнаме, конечно, закончилась поражени-

ем. Совершая необыкновенные подвиги, проявляя беспримерную силу и

отвагу, вьетнамцы сражались последовательно с двумя империалистичес-

кими державами и вышли победителями —хотя плоды той победы оказа-

лись впоследствии очень горькими. С точки зрения Соединенных Штатов,

однако, а также в понятиях нашего краткого обзора конституционной ис-

тории, вьетнамская война может быть рассмотрена как последнее по вре-

мени проявление империалистической тенденции и, следовательно, точ-

ка перехода к новому режиму Конституции. Путь империализма европей-

ского типа закрылся раз и навсегда, и отныне Соединенные Штаты будут

вынуждены одновременно повернуть назад и стремительно продвигаться

вперед по направлению к по-настоящему имперскому правлению.

Ведя изложение в стиле исторической стенограммы, мы можем отнести

конец третьего и начало четвертого режима Конституции США к 1968 го-

ду26. Наступление Тет™в январе обозначило окончательное военное по-

ражение американских империалистических авантюр. Еще более важно,

однако то, что, как и в предыдущие периоды накануне изменения консти-

туционного режима, давление за возвращение к республиканским принци-

пам и исходному духу конституции было уже подготовлено мощными со-

циальными движениями внутри страны. Как раз тогда, когда Соединенные

Штаты оказались Наиболее глубоко вовлечены в империалистическую

авантюру за рубежом, когда они дальше всего оторвались от своего исход-

ного конституционного проекта, дух суверенитета народа расцвел дома с

особой силой —не только в самих антивоенных движениях, но также в

движениях за гражданские права и Черной власти aii, движениях студентов

и, в конце концов, в феминистских движениях второй волны. Появление

различных сил, составляющих движение Новых Левых, стало значимым

и твердым подтверждением принципа власти народа и провозглашением

нового, повторного открытия социальных пространств.