АМЕРИКАНСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
119 120 121 122
I Принятие законов Нового курса, таких, как Закон о трудовых отношениях,
i может рассматриваться как время полного воплощения в жизнь третьей
I1 фазы, или режима, Конституции США, но для наших целей лучше отнес-
11 ти ее начало ранее, даже много ранее, во времена большевистской Револю-
1 j ции 1917 года и в период, когда ее угроза эхом звучала в Соединенных Шта-
11, тах и по всему миру. В ретроспективе, в этих первых десятилетиях пос-
.'1 I
ле Октябрьской революции мы уже можем обнаружить корни ≪холодной
войны≫ —биполярное территориальное деление мира и неистовое сопер-
ничество двух систем. Само законодательство Нового курса, наряду с со-
зданием подобных же систем социального обеспечения в Западной Евро-
пе, может рассматриваться как ответ на угрозу, порожденную советским
опытом, то есть на увеличивающуюся силу рабочих движений как в своей
стране, так и за рубежом23. Соединенные Штаты обнаружили, что усмире-
ние классового антагонизма становится для них все более настоятельной
потребностью, и, таким образом, антикоммунизм стал важнейшим импе-
ративом. Идеология холодной войны стимулировала наиболее крайние
формы манихейского разделения, и в результате некоторые основные эле-
менты, которые, как мы видели, определяли европейский суверенитет эпо-
хи современности, вновь появились в Соединенных Штатах.
На протяжении этой фазы и в течение всего двадцатого столетия стано-
вилось все более ясно, что Соединённые Штаты, далеко не являвшиеся той
замечательной, единственной в своем роде и демократической страной, ка-
кой их представляли отцы-основатели, Империей Свободы, были автором
откровенных и жестоких империалистических проектов, предназначен-
ных для осуществления как внутри страны, так и за рубежом. Образ аме-
риканского правительства как мирового жандарма и силы, стоящей за опе-
рациями по подавлению освободительных движений по всему миру, на са-
мом деле сформировался не в 1960-е годы и даже не с началом ≪холодной
войны≫, но восходит к периоду советской революции и, возможно, к еще
более ранним временам. Вероятно, те моменты, которые мы представляли
как исключения из процесса развития имперского суверенитета, должны
быть, напротив, объединены и рассмотрены как реальная тенденция, аль-
тернатива в рамках истории Конституции США. Иными словами, возмож-
но, корень этих видов империалистической практики следует искать у ис-
токов страны, в рабстве темнокожих и в геноциде коренного населения.
Ранее мы рассматривали рабство афро-американцев как конституцион-
ную проблему предвоенного периода, но расовое подчинение и сверхэкс-
плуатация труда темнокожих продолжались и много лет спустя пос-
ле принятия Тринадцатой, Четырнадцатой и Пятнадцатой поправок к
Конституции США. Идеологические и физические преграды, воздвигну-
тые вокруг афро-американцев, всегда входили в противоречие с импер-
ским пониманием открытых пространств и смешанного населения. В час-
тности, положение темнокожих трудящихся в Соединенных Штатах имело
прямые соответствия с положением трудящихся в европейских колониях
в смысле разделения труда, условий работы и структуры оплаты. Конечно,
сверхэксплуатация труда темнокожих дает нам один пример, пример ре-
ализации во внутренней жизни страны той империалистической тенден-
ции, которая проходит через всю историю США.
Второй пример этой империалистической тенденции, пример из вне-
шней политики, можно видеть в истории доктрины Монро и усилиях США
установить контроль над обоими американскими континентами. Доктрина,
провозглашенная президентом Джеймсом Монро в 1823 году, в первую оче-
редь представлялась как защитная мера против европейского колониализ-
ма: свободные и независимые американские континенты ≪впредь не долж-
ны рассматриваться как субъекты будущей колонизации со стороны евро-
пейских держав≫24. Соединенные Штаты приняли на себя роль защитника
всех народов обеих Америк против европейской агрессии, роль, которая в
конечном счете стала очевидной, когда Теодор Рузвельт в качестве непос-
редственного вывода из доктрины Монро потребовал для Соединенных
Штатов ≪международной полицейской власти≫. Однако надо сильно пос-
тараться, чтобы охарактеризовать многочисленные военные интервенции
США на обоих американских континентах просто как защиту от европей-
ской агрессии25. Политика янки представляет собой прочную традицию
империализма, наряженного в антиимпериалистические одежды.
Во время ≪холодной войны≫ это искушение империализмом —или, в
действительности, неопределенность с ролями защитника и господина — стало еще более сильным. Иными словами, защита стран по всему миру
JT коммунизма (или, точнее, от советского империализма) стала неотличи-
ма от господства и эксплуатации их с использованием империалистичес-
ких методов. Действия США во Вьетнаме вполне могут рассматриваться
как пик этой тенденции. С одной точки зрения и, конечно, в рамках выра-
жавшей позицию правительства США американской идеологии ≪холодной
войны≫, война во Вьетнаме подходила под глобальную политическую стра-
тегию защиты ≪свободного мира≫ от коммунизма, сдерживание его про-
движения. Война тем не менее на практике не могла не быть также продол-
жением полутики европейского империализма со стороны Соединенных
Штатов. К 1960-м гг. европейские колониальные державы проигрыва-
ли важнейшие битвы, и их контроль над колониями уходил в прошлое.
Подобно стареющим боксерам, они стали сходить с ринга, и Соединенные
Штаты вступили на него в качестве нового чемпиона. Американские воен-
ные никогда не сомневались, что они достаточно сильны, чтобы избежать
чего-либо подобного тому унижению, которое французы испытали при
Дьенбьенфу**. Американцы во время их краткого пребывания во Вьетнаме
действовали со всем насилием, жестокостью и варварством, какие прили-
чествовали любой европейской империалистической державе. Казалось,
что Соединенные Штаты объявят себя законным наследником клонящих-
ся к упадку европейских держав, облачась в их империалистическую ман-
тию и превзойдя их империалистическую практику.
Американская авантюра во Вьетнаме, конечно, закончилась поражени-
ем. Совершая необыкновенные подвиги, проявляя беспримерную силу и
отвагу, вьетнамцы сражались последовательно с двумя империалистичес-
кими державами и вышли победителями —хотя плоды той победы оказа-
лись впоследствии очень горькими. С точки зрения Соединенных Штатов,
однако, а также в понятиях нашего краткого обзора конституционной ис-
тории, вьетнамская война может быть рассмотрена как последнее по вре-
мени проявление империалистической тенденции и, следовательно, точ-
ка перехода к новому режиму Конституции. Путь империализма европей-
ского типа закрылся раз и навсегда, и отныне Соединенные Штаты будут
вынуждены одновременно повернуть назад и стремительно продвигаться
вперед по направлению к по-настоящему имперскому правлению.
Ведя изложение в стиле исторической стенограммы, мы можем отнести
конец третьего и начало четвертого режима Конституции США к 1968 го-
ду26. Наступление Тет™в январе обозначило окончательное военное по-
ражение американских империалистических авантюр. Еще более важно,
однако то, что, как и в предыдущие периоды накануне изменения консти-
туционного режима, давление за возвращение к республиканским принци-
пам и исходному духу конституции было уже подготовлено мощными со-
циальными движениями внутри страны. Как раз тогда, когда Соединенные
Штаты оказались Наиболее глубоко вовлечены в империалистическую
авантюру за рубежом, когда они дальше всего оторвались от своего исход-
ного конституционного проекта, дух суверенитета народа расцвел дома с
особой силой —не только в самих антивоенных движениях, но также в
движениях за гражданские права и Черной власти aii, движениях студентов
и, в конце концов, в феминистских движениях второй волны. Появление
различных сил, составляющих движение Новых Левых, стало значимым
и твердым подтверждением принципа власти народа и провозглашением
нового, повторного открытия социальных пространств.