РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЛАН ИММАНЕНЦИИ

Все началось с революции. Между 1200 и i6oo гг. в Европе на пространс-

твах, подвластных лишь купцам да армиям, пространствах, которые впос-

ледствии смогло сблизить и объединить лишь изобретение печатного

станка, произошло нечто необычное. Люди объявили себя хозяевами соб-

! 1 ственной жизни, творцами общества и истории, создателями небес. Они

! I унаследовали дуалистическое сознание, иерархическое видение общества

и метафизическое представление о науке; но будущим поколениям они пе-

; редали идею эмпирической науки, убежденность в том, что история тво-

[ рится людьми, а общество есть продукт договора, также они создали пред-

ставление о бытии как об имманентной сфере знания и действия. В этот

изначальный период особый тип мышления, родившегося одновременно в

политике, науке, искусстве, философии и богословии, демонстрирует ради-

кализм сил, действующих в эпоху современности.

Истоки европейской современности обычно связывают с процессом се-

куляризации, не признающим божественного или трансцендентного авто-

ритета над делами мирскими. Этот процесс был, безусловно, важен, но, с

нашей точки зрения, он служил лишь выражением явления, давшего нача-

ло современности: утверждения силы этого мира, открытия плана имма-

ненции. ≪Omne ens habet aliquod esse proprium≫ —у каждого сущего осо-

бая суть2. Утверждение Дунса Скота разрушает средневековую концепцию

аналогии бытия и, следовательно, его дуалистичности, представление о бы-

тии как стоящем одной ногой в этом мире, а другой —в сфере трансцен-

дентного. Это происходит в начале XIV столетия, в разгар кризиса поздне-

го Средневековья. Дуне Скот говорит своим современникам, что смятение

и упадок времен можно преодолеть, лишь обратив мысль к сингулярности,

к единичному характеру бытия. И эта сингулярность оказывается не эфе-

мерной или случайной, но онтологической. Сила его утверждения и то воз-

действие, которое оно оказало на мышление эпохи, наглядно проявились

в отклике на него Данте Алигьери, жившего за тысячи миль от британско-

го севера, родины Дунса Скота. Единичное бытие сильно тем, что оно да-

ет импульс к реализации ≪totam potentiam intellectum possibilis≫ —всей мо-

щи ≪возможного интеллекта≫3. С рождением европейской современности

человечество обнаружило свою власть над миром и превратило это чувс-

тво собственного достоинства в новое понимание разума и своих возмож-

ностей.

В XV веке многочисленные авторы показали внутреннюю последова-

тельность и революционную новизну этого имманентного онтологичес-

кого знания. Просто прислушаемся к трем характерным высказываниям.

Первое принадлежит Николаю Кузанскому: ≪Размышление является дви-

жением интеллекта от quia est к quid est, и, поскольку quid est бесконечно

удалено от quia est, оно никогда не остановится. Это движение доставля-

ет немалое удовольствие, ибо оно —сама жизнь интеллекта; в этом оно на-

ходит свое удовлетворение, ибо не вызывает усталости, но рождает тепло

и свет≫4. Вторым будет высказывание Пико делла Мирандолы: ≪Когда ты

полагаешь Бога живым и ведающим, прежде всего смотри, чтобы жизнь

и знание, приписываемые ему, были лишены всех этих недостатков...

Вообрази также познание, которым бы все вместе познавалось совершен-

нейшем образом. Присовокупи и то, что познающий познает это все в се-

бе, не ища вне себя познаваемую истину, что он сам есть истина≫5. Таким

образом, Пико делла Мирандола вместо того, чтобы размышлять о дале-

ком трансцендентном Боге, превращает человеческий разум в божествен-

ную машину познания. Наконец, Бовилл: ≪Тот, кто по природе своей был

просто человеком [homo], благодаря своему творческому дару становит-

ся дважды человеком —homohomo≫6. Благодаря могуществу творчества и

практической деятельности человечество обогащает и ≪удваивает≫ себя,

то есть наделяет себя большим могуществом: становится homohomo, чело-

вечеством, удвоившим свои силы.

Таким образом, у истоков современности знание сместилось от плана

трансценденции к плану имманенции, и, следовательно, человеческое зна-

ние стало действием, практикой преобразования природы. Френсис Бэкон

создал мир, в котором ≪точно так же все то, что до сих пор было найдено

в искусствах и науках, —это вещи такого рода, которые могли быть добы-

ты практикой, размышлением, наблюдением, рассуждением, ибо они близ-

ки к чувствам и лежат почти под самой поверхностью обычных понятий;

но прежде чем удастся причалить к более удаленному и сокровенному в

природе, необходимо ввести лучшее и более совершенное употребление

человеческого духа и интеллекта≫7. В этом процессе, утверждает Галилео

Галилей (замыкая наш крут de dignitate hominis), у нас есть возможность

обрести знание, равное божественному:

Если взять познание интенсивно, то, поскольку термин ≪интенсивное≫

означает совершенное познание какой-либо истины, я утверждаю, что

человеческий разум познает некоторые истины столь совершенно и с

такой абсолютной достоверностью, какую имеет сама природа; таковы

чистые математические науки, геометрия и арифметика; хотя божест-

венный разум знает в них бесконечно больше истин, ибо он объемлет их

все, но в тех немногих, которые постиг человеческий разум, я думаю, его

познание по объективной достоверности равняется божественному8.

Революционным в этом ряду философских открытий с XIII по XVI столе-

тие было то, что силы созидания, прежде отданные в исключительное рас-

поряжение небес, были возвращены на землю. Это и есть открытие полно-

ты плана имманенции.

Точно так же как в философии и науке, в политике человечество на за-

ре современности вновь обрело то, что было отнято у него средневеко-

вой трансценденцией. На протяжении трех или четырех столетий про-

цесс утверждения власти на новой основе, на основе идеи естественного

человека и практики действия множества сингулярностей осуществлял-

ся с огромным усилием, неся с собой ужасные трагедии и героические по-

беды. Например, Уильям Оккам утверждал, что церковь —это множест-

во верующих: ≪Ecclesia est multitudo fidelium≫', имея в виду, что она не от-

делена от сообщества христиан и не стоит над ним, но имманентна ему.

Марсилий Падуанский дал то же самое определение Государству: власть

Государства и власть его законов исходят не от высших принципов, а от

собрания граждан10. Новое понимание власти и новая идея освобождения

были приведены в движение: от Данте и апологии мощи ≪возможного ин-

теллекта≫ времен позднего Средневековья до Томаса Мора и восхваления

≪безмерной и непостижимой мощи≫ естественной жизни и труда как ос-

новы политической организации; от демократии протестантских церквей

до Спинозы и его представления об абсолютном характере демократии. Ко

времени Спинозы горизонт имманентности фактически полностью сов-

падает с горизонтом демократического политического порядка. План им-

маненции —это место, где воплощаются в жизнь силы сингулярного, где

истина нового человечества определяется исторически, технически и по-

литически. Именно потому, что не может быть никакого внешнего посред-

ничества, сингулярное предстает в виде множества".

У своих истоков современность была революционной, она низвергла

старый порядок. Сутью и интенцией современности была не оторванная

от жизни теория, а основанные на теории действия, неразрывно связан-

ные с изменением практики и действительности. Тела и души были глубо-

чайшим образом преображены. Этот исторический процесс субъектива-

ции был революционным в том смысле, что определил парадигматические

и необратимые изменения в образе жизни масс.