РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЛАН ИММАНЕНЦИИ
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
119 120 121 122
Все началось с революции. Между 1200 и i6oo гг. в Европе на пространс-
твах, подвластных лишь купцам да армиям, пространствах, которые впос-
ледствии смогло сблизить и объединить лишь изобретение печатного
станка, произошло нечто необычное. Люди объявили себя хозяевами соб-
! 1 ственной жизни, творцами общества и истории, создателями небес. Они
! I унаследовали дуалистическое сознание, иерархическое видение общества
и метафизическое представление о науке; но будущим поколениям они пе-
; редали идею эмпирической науки, убежденность в том, что история тво-
[ рится людьми, а общество есть продукт договора, также они создали пред-
ставление о бытии как об имманентной сфере знания и действия. В этот
изначальный период особый тип мышления, родившегося одновременно в
политике, науке, искусстве, философии и богословии, демонстрирует ради-
кализм сил, действующих в эпоху современности.
Истоки европейской современности обычно связывают с процессом се-
куляризации, не признающим божественного или трансцендентного авто-
ритета над делами мирскими. Этот процесс был, безусловно, важен, но, с
нашей точки зрения, он служил лишь выражением явления, давшего нача-
ло современности: утверждения силы этого мира, открытия плана имма-
ненции. ≪Omne ens habet aliquod esse proprium≫ —у каждого сущего осо-
бая суть2. Утверждение Дунса Скота разрушает средневековую концепцию
аналогии бытия и, следовательно, его дуалистичности, представление о бы-
тии как стоящем одной ногой в этом мире, а другой —в сфере трансцен-
дентного. Это происходит в начале XIV столетия, в разгар кризиса поздне-
го Средневековья. Дуне Скот говорит своим современникам, что смятение
и упадок времен можно преодолеть, лишь обратив мысль к сингулярности,
к единичному характеру бытия. И эта сингулярность оказывается не эфе-
мерной или случайной, но онтологической. Сила его утверждения и то воз-
действие, которое оно оказало на мышление эпохи, наглядно проявились
в отклике на него Данте Алигьери, жившего за тысячи миль от британско-
го севера, родины Дунса Скота. Единичное бытие сильно тем, что оно да-
ет импульс к реализации ≪totam potentiam intellectum possibilis≫ —всей мо-
щи ≪возможного интеллекта≫3. С рождением европейской современности
человечество обнаружило свою власть над миром и превратило это чувс-
тво собственного достоинства в новое понимание разума и своих возмож-
ностей.
В XV веке многочисленные авторы показали внутреннюю последова-
тельность и революционную новизну этого имманентного онтологичес-
кого знания. Просто прислушаемся к трем характерным высказываниям.
Первое принадлежит Николаю Кузанскому: ≪Размышление является дви-
жением интеллекта от quia est к quid est, и, поскольку quid est бесконечно
удалено от quia est, оно никогда не остановится. Это движение доставля-
ет немалое удовольствие, ибо оно —сама жизнь интеллекта; в этом оно на-
ходит свое удовлетворение, ибо не вызывает усталости, но рождает тепло
и свет≫4. Вторым будет высказывание Пико делла Мирандолы: ≪Когда ты
полагаешь Бога живым и ведающим, прежде всего смотри, чтобы жизнь
и знание, приписываемые ему, были лишены всех этих недостатков...
Вообрази также познание, которым бы все вместе познавалось совершен-
нейшем образом. Присовокупи и то, что познающий познает это все в се-
бе, не ища вне себя познаваемую истину, что он сам есть истина≫5. Таким
образом, Пико делла Мирандола вместо того, чтобы размышлять о дале-
ком трансцендентном Боге, превращает человеческий разум в божествен-
ную машину познания. Наконец, Бовилл: ≪Тот, кто по природе своей был
просто человеком [homo], благодаря своему творческому дару становит-
ся дважды человеком —homohomo≫6. Благодаря могуществу творчества и
практической деятельности человечество обогащает и ≪удваивает≫ себя,
то есть наделяет себя большим могуществом: становится homohomo, чело-
вечеством, удвоившим свои силы.
Таким образом, у истоков современности знание сместилось от плана
трансценденции к плану имманенции, и, следовательно, человеческое зна-
ние стало действием, практикой преобразования природы. Френсис Бэкон
создал мир, в котором ≪точно так же все то, что до сих пор было найдено
в искусствах и науках, —это вещи такого рода, которые могли быть добы-
ты практикой, размышлением, наблюдением, рассуждением, ибо они близ-
ки к чувствам и лежат почти под самой поверхностью обычных понятий;
но прежде чем удастся причалить к более удаленному и сокровенному в
природе, необходимо ввести лучшее и более совершенное употребление
человеческого духа и интеллекта≫7. В этом процессе, утверждает Галилео
Галилей (замыкая наш крут de dignitate hominis), у нас есть возможность
обрести знание, равное божественному:
Если взять познание интенсивно, то, поскольку термин ≪интенсивное≫
означает совершенное познание какой-либо истины, я утверждаю, что
человеческий разум познает некоторые истины столь совершенно и с
такой абсолютной достоверностью, какую имеет сама природа; таковы
чистые математические науки, геометрия и арифметика; хотя божест-
венный разум знает в них бесконечно больше истин, ибо он объемлет их
все, но в тех немногих, которые постиг человеческий разум, я думаю, его
познание по объективной достоверности равняется божественному8.
Революционным в этом ряду философских открытий с XIII по XVI столе-
тие было то, что силы созидания, прежде отданные в исключительное рас-
поряжение небес, были возвращены на землю. Это и есть открытие полно-
ты плана имманенции.
Точно так же как в философии и науке, в политике человечество на за-
ре современности вновь обрело то, что было отнято у него средневеко-
вой трансценденцией. На протяжении трех или четырех столетий про-
цесс утверждения власти на новой основе, на основе идеи естественного
человека и практики действия множества сингулярностей осуществлял-
ся с огромным усилием, неся с собой ужасные трагедии и героические по-
беды. Например, Уильям Оккам утверждал, что церковь —это множест-
во верующих: ≪Ecclesia est multitudo fidelium≫', имея в виду, что она не от-
делена от сообщества христиан и не стоит над ним, но имманентна ему.
Марсилий Падуанский дал то же самое определение Государству: власть
Государства и власть его законов исходят не от высших принципов, а от
собрания граждан10. Новое понимание власти и новая идея освобождения
были приведены в движение: от Данте и апологии мощи ≪возможного ин-
теллекта≫ времен позднего Средневековья до Томаса Мора и восхваления
≪безмерной и непостижимой мощи≫ естественной жизни и труда как ос-
новы политической организации; от демократии протестантских церквей
до Спинозы и его представления об абсолютном характере демократии. Ко
времени Спинозы горизонт имманентности фактически полностью сов-
падает с горизонтом демократического политического порядка. План им-
маненции —это место, где воплощаются в жизнь силы сингулярного, где
истина нового человечества определяется исторически, технически и по-
литически. Именно потому, что не может быть никакого внешнего посред-
ничества, сингулярное предстает в виде множества".
У своих истоков современность была революционной, она низвергла
старый порядок. Сутью и интенцией современности была не оторванная
от жизни теория, а основанные на теории действия, неразрывно связан-
ные с изменением практики и действительности. Тела и души были глубо-
чайшим образом преображены. Этот исторический процесс субъектива-
ции был революционным в том смысле, что определил парадигматические
и необратимые изменения в образе жизни масс.