2.1 ДВЕ ЕВРОПЫ, ДВЕ СОВРЕМЕННОСТИ

Утверждаете ли вы непогрешимость и выво-

дите из нее суверенитет или сначала уста-

навливаете суверенитет, а потом из него вы-

водите непогрешимость, в любом случае вам

приходится признать и одобрить абсолют-

ную власть. Тот же самый результат возни-

кает вследствие угнетения со стороны прави-

тельств или разума философов, делаете ли вы

сувереном народ или короля.

Франсуа Гизо

В Вене в начале XX века, персонаж романа Роберта Музиля Человек без

свойств, просвещенный венский аристократ, граф Лейнсдорф, распутывая

загадки современности, наталкивается на главный парадокс: ≪Чего я ни-

как не могу понять: что люди должны любить друг друга и что правитель-

ству нужна для этого сильная рука, это ведь всегда знали, —так почему же

вдруг вопрос тут должен стоять: „либо —либо"?≫1 Для человеколюбивых

героев мира Музиля в самом центре современности существует конфликт

между имманентными силами желания и братства, любви к общности, с

одной стороны, и сильной рукой все себе подчиняющей власти, силой, ус-

танавливающей порядок на социальном поле, —с другой. Эта напряжен-

ность должна была быть или разрешена, или, по меньшей мере, опосредо-

вана суверенитетом государства, и, тем не менее, она постоянно возника-

ет вновь и вновь в виде дилеммы: свобода или рабство, освобождение или

подчинение желания. Граф Лейнсдорф с присущей ему проницательнос-

тью определяет противоречие, которое, находясь в самом центре понятия

суверенитета, пронизывает всю европейскую современность.

Прослеживая возникающий образ идеи суверенитета в различных тече-

ниях европейской философии эпохи современности, позволим себе при-

знаться в том, что Европа и современность не являются едиными, мирно

существующими образованиями, но с самого начала пронизаны борьбой,

конфликтом и кризисом. Мы выделяем в структуре европейской совре-

менности три момента, которые выражают первоначальный образ свойст-

венного ей представления о суверенитете: во-первых, революционное от-

крытие плана имманенции; во-вторых, реакцию на эти имманентные си-

лы и кризис формы власти; в-третьих, частичное и временное разрешение

этого кризиса путем создания современного государства в качестве глав-

ного носителя суверенитета, трансцендирующего и опосредующего поле

имманентных сил. В этом движении сама европейская современность ста-

новится все более и более неотделимой от принципа суверенитета. К то-

му же, о чем, собственно, и сокрушается граф Лейнсдорф, даже в наивыс-

шей точке современности это изначальное напряжение прорывается нару-

жу во всей своей силе.

Суверенитет в его современном понимании есть европейское понятие

в том смысле, что оно возникло в Европе вместе с самой современностью.

Оно послужило краеугольным камнем европоцентризма. Хотя суверени-

тет, характерный для современности, ведет свое происхождение из Европы,

он был рожден и развивался по большей части в ее отношениях с внешним

миром, особенно тех отношениях, что формировались в рамках колони-

ального проекта и сопровождавшего его реализацию сопротивления коло-

низируемых. В этом случае суверенитет современного государства возни-

кает как идея европейской реакции и европейского господства как внутри,

так и вне его границ. Это две стороны одного процесса: господство внутри

Европы и европейское господство в мире.