ТЕЛОС (ПРАВО НА РЕПРОПРИАЦИЮ)

Поскольку в условиях биовласти Империи жизнь и производство стремят-

ся к слиянию, потенциально классовая борьба может вспыхнуть в любой

области жизни. Теперь нам придется столкнуться с проблемой того, как же

на практике может развертываться классовая борьба, и, кроме того, как в

ходе отдельных выступлений может выстраиваться ее последовательная

программа, как может возникнуть конститутивная власть, способная со-

крушить врага и построить новое общество. По сути, проблема состоит в

том, как тело масс сможет обрести форму телоса.

Первый аспект проблемы телоса масс связан со смыслами языка и ком-

муникации. По мере того, как коммуникация все больше становится тка-

нью производства, а языковая кооперация все более превращается в

структуру производительной материальности, контроль над смыслами и

значениями языка, а также над сетями коммуникации становится основ-

ным предметом политической борьбы. Вероятно, понимал это и Юрген

Хабермас, но в то же время признавал освободительную роль языка и ком-

муникаций лишь за отдельными изолированными сегментами общества5.

Переход к постсовременности и к Империи кладет конец подобного рода

дроблению жизненного мира и непосредственно являет коммуникацию,

производство и жизнь как одно сложное целое, как открытое поле конф-

ликта. Теоретики и практики науки давно обращали внимание на этот узел

противоречий, но сегодня вся рабочая сила (представляющая материаль-

ный и аматериальный, умственный и физический труд) вовлечена в борь-

бу за языковые смыслы и против колонизации коммуникативной общнос-

ти капиталом. Все элементы разложения и эксплуатации навязывают-

ся нам посредством языковых и коммуникативных систем производства:

их разрушение на словах необходимо не менее, чем их разрушение на деле.

В действительности это не вопрос критики идеологии, если под идеологией

мы по-прежнему подразумеваем надстроечную, внешнюю по отношению

к производству область идей и языка. То есть в условиях идеологии импер-

ского режима критика идеологии превращается одновременно и в крити-

ку политической экономии и жизненного опыта. Каким образом смысл и

значение могут получить иную направленность, то есть организоваться в

альтернативные, внутренне цельные коммуникативные аппараты? Как мы

можем обнаружить и придать направленность перформативным линиям

языковых множеств и коммуникативных сетей, создающих ткань жизни и

производства? Знание должно стать языковым действием, а философия — реальной репроприацией знания6. Иными словами, знание и коммуника-

ция должны конституировать жизнь путем борьбы. Первый аспект телоса

предстает перед нами тогда, когда аппараты, связывающие коммуникацию

с образом жизни, развиваются благодаря борьбе масс.

Каждому языку и коммуникативной сети соответствует система машин,

а проблема машин и их использования позволяет нам обозначить второй

аспект телоса масс, который продолжает первый, включая его в себя. Мы

прекрасно знаем, что машины и технологии не являются нейтральными и

независимыми сущностями. Они —биополитические орудия, используе-

мые в особых системах производства, благоприятствующие одним прак-

тикам и создающие препятствия другим. Изучаемые нами процессы фор-

мирования нового пролетариата подошли к тому важнейшему порогу, ког-

да массы осознают свое единство с машинами и технологиями и начинают

понимать возможности их нового использования, при котором пролета-

риат больше не занимает подчиненное положение ≪переменного капита-

ла≫, будучи составной частью производства капитала, но является само-

стоятельным агентом производства. При переходе от борьбы за смысл

языка к построению новой системы машин телос приобретает большую

последовательность и цельность. Его второй аспект служит тому, чтобы то,

что уже было создано в языке, стало устойчивым, материальным развити-

ем желания свободы. Соединение человека и машины перестает быть про-

цессом, идущим лишь на задворках общества; оно становится ключевым

моментом формирования масс и утверждения их власти.

Поскольку такое изменение может осуществиться только при условии

мобилизации колоссальных коллективных средств, телос должен иметь

коллективную форму. Он должен претвориться в реальность как мес-

то столкновения субъектов и как механизм конституирования масс7. Это

третий аспект в серии переходов, формирующих материальную телеоло-

гию нового пролетариата. Здесь сознание и воля, язык и машина призва-

ны способствовать коллективному созиданию истории. Свидетельствами

реальности этого процесса могут быть только опыт и творческая практика

масс. Вот почему власть диалектики, считающей, что формирование кол-

лективного идет скорее через опосредование, а не через конституирова-

ние, рушится окончательно. В этом смысле созидание истории является со-

зиданием жизни масс.

Четвертый аспект относится к биополитике. Субъектность живого тру-

да показывает —прямо и непосредственно в борьбе за смыслы языка и

технику —что если кто-то говорит о коллективных средствах создания но-

вого мира, то он говорит о взаимосвязи между жизненной силой и ее по-

литической организацией. Здесь объединяются политическое, социальное,

экономическое и витальное. Они в полной мере становятся взаимосвязан-

ными и взаимозаменяемыми. Практики масс наполняют этот сложный и

единый горизонт —горизонт одновременно онтологический и историчес-

кий. Именно здесь биополитическая ткань раскрывается для созидатель-

ной и конститутивной власти.

Наконец, пятый и последний аспект непосредственно связан с сози-

дательной мощью масс, с их конститутивной властью, —то есть с про-

дуктом их творческого воображения, определяющего образ и структу-

ру их собственного формирования. Эта конститутивная, созидательная

власть делает возможной постоянную открытость процессу радикально-

го и последовательного преобразования. Она делает возможными равенс-

тво и солидарность, те не зазвучавшие в полную силу требования, которые

в действительности были самыми главными, но оставались абстрактны-

ми декларациями на протяжении всей конституционной истории совре-

менности. Вполне закономерно, что постсовременные массы заимствуют

из конституции Соединенных Штатов то, что позволило ей стать, в отли-

чие и вопреки всем прочим конституциям, имперской: ее представление

i; о постоянно отодвигаемой границе, фронтире свободы, и ее определение

1(1; открытой пространственности и темпоральности, утверждаемых консти-

тутивной властью. Но этот новый уровень возможностей ни в коей мере

не дает гарантий их реализации, не означает предопределенности будуще-

го. И все же, несмотря на все эти оговорки, существует нечто, что действи-

тельно предвещает наступающее будущее: телос, пульсацию которого мы

ощущаем, массы, которые мы создаем в желании.

Теперь мы сможем сформулировать третье политическое требование

масс —право на репроприацию. Право на репроприацию —это прежде все-

го право на обретение заново средств производства. Социалисты и комму-

нисты в течение долгого времени требовали, чтобы пролетариат имел сво-

бодный доступ к машинам и ресурсам, используемым в процессе произ-

водства, и мог их контролировать. Однако в контексте аматериального и

биополитического производства это традиционное требование приобре-

тает новый облик. Массы не просто используют в производстве машины,

но и сами все прочнее соединяются с машинами по мере того, как средс-

тва производства во все большей мере интегрируются в умы и тела масс.

В этих условиях репроприация означает свободный доступ и контроль над

знанием, информацией, коммуникацией и аффектами —поскольку имен-

i| но они являются основными средствами биополитического производст-

ва. Однако одно то, что эти производственные машины встроены в массы,

вовсе не означает, что массы обретают над ними контроль. Скорее, это де-

лает их отчуждение еще более жестоким и оскорбительным. Право на реп-

роприацию —это, по сути, право масс самостоятельно себя контролиро-

вать и производить.

POSSE

Телос масс должен жить и организовывать свое политическое простран-

ство, выступая против Империи и одновременно пребывая в ситуации

≪полноты времен≫, в предлагаемых Империей онтологических условиях.

щ

Мы видели, как массы движутся по уходящим в бесконечность путям, как

они обретают материальную форму, обретая заново время и соединяясь с

новыми машинными системами. Мы также видели, как сила масс материа-

лизуется в вакууме, неизбежно сохраняющемся в сердце Империи. Теперь

вопрос заключается в том, как в рамках этого измерения поставить про-

блему становления масс в качестве субъекта. Иными словами, виртуаль-

ные условия должны воплотиться в конкретный образ. В противополож-

ность граду Божьему град Земной должен явить свою мощь как аппарат

мифологии разума, организующего биополитическую действительность

масс.

Мы хотим поименовать массы в их политической автономии и произ-

водительной деятельности латинским термином posse, означающим власть

как действие. У гуманистов эпохи Возрождения триада esse —nosse —posse

(бытие —знание —возможность) представляла собой метафизическое яд-

ро той основополагающей философской парадигмы, которая была обрече-

на пребывать в кризисе в то время, как современность постепенно обрета-

ла форму. Европейская философия эпохи современности в своих истоках

и творческих прорывах, не покорившихся трансцендентализму, постоянно

стремилась к тому, чтобы поместить posse в центр онтологической дина-

мики: posse —это машина, сливающая воедино знание и бытие в творчес-

ком процессе, захватывающем все новые и новые сферы. Когда Ренессанс

достигает зрелости и вступает в столкновение с силами контрреволю-

ции, гуманистическое posse становится силой и символом сопротивления

в том смысле, какой Бэкон вкладывал в понятие inventio или эксперимен-

та, Кампанелла —в понимание любви и Спиноза —в идею potentia. Posse

—это то, на что способны ум и тело. Именно потому, что posse питалось

силами сопротивления, оно из метафизического термина превратилось в

термин политический. Posse обращено к власти масс и к их телосу, к вопло-

щенной мощи знания и бытия, всегда открытой возможному.

Нынешние американские рэп-группы снова открыли для себя сло-

во ≪posse≫ как существительное, обозначая им силу, придающую музы-

ке и текстам группы собственное лицо, сингулярное различие постсовре-

менных масс. Конечно, идеал рэпперов —это, скорее всего, posse comitatus

Дикого Запада, сила сборища вооруженных людей, всегда готовых к охо-

те на преступников по приказу шерифа. Впрочем, американские фанта-

зии о линчевателях и преступниках не слишком-то нам здесь интересны.

Гораздо интереснее проследить глубинную, скрытую этимологию этого

слова. Кажется, будто это понятие эпохи Возрождения удивительной во-

лей судьбы было обретено заново и, вобрав в себя частичку безрассудства,

вновь стало достойным высокой политической традиции

С этой точки зрения мы хотели бы говорить о posse, а не о ≪res-publica≫,

поскольку общественное (publica) и действия сингулярностей, его состав-

I | ляющих, выходят за рамки любого предмета (res) и, в силу самого своего

| |; устройства, не могут быть в нем заключены. Наоборот, сингулярности яв-

•. ляются производителями. Подобно возрожденческому ≪posse≫, пронизан-

' ному познанием и принадлежавшему метафизическому корню бытия, они

тоже будут источником новой политической реальности, которую массы

I, определяют в онтологическом вакууме Империи. Posse оказывается точ-

кой, наилучшим образом позволяющей нам взглянуть на массы как на

сингулярную субъектность: posse составляет способ производства и жизнь

этой субъектности.

Как и во всяком процессе обновления, возникающий способ произ-

водства противостоит условиям, от которых ему необходимо освободить-

ся. Способ производства масс противостоит эксплуатации во имя труда,

собственности —во имя кооперации, разложению —во имя свободы. Он

обеспечивает самовозрастание стоимости тел в труде, репроприирует про-

изводительный интеллект посредством кооперации и превращает сущес-

твование в свободу. История классового состава пролетариата и история

борьбы трудящихся дают возможность увидеть матрицу этих всегда но-

вых и вместе с тем предопределенных изменений в процессах самовозрас-

тания стоимости, кооперации и политической самоорганизации в качест-

ве успешного социального проекта.

Первую фазу борьбы рабочих в условиях собственно капиталистичес-

кого производства, то есть фазу промышленного производства, предшес-

твовавшую эпохе фордизма и тэйлоризма, определяет образ профессио-

нального рабочего, высококвалифицированного, включенного в иерархию

системы промышленного производства. Эта борьба была направлена пре-

жде всего на превращение особой силы возрастания стоимости труда ра-

бочего и производственной кооперации в оружие осуществления проек-

|' та репроприации, предназначенного утвердить центральную роль сингу-

лярного образа собственной производительной силы рабочего. Лозунгом

этой борьбы была республика советов рабочих; советы трудящихся были

ее телосом; автономия осуществления модернизации была ее программой.

Рождение профсоюзов современного типа и создание авангардной партии

относятся именно к этому периоду борьбы рабочих и в решающей мере

определяют ее характер.

Вторую фазу борьбы рабочих в условиях капиталистического произ-

водства, которая соответствует расцвету фордизма и тэйлоризма, опре-

деляет образ работника массового производства. Борьба работника мас-

сового производства соединяла в себе самовозрастание стоимости труда

в форме отказа от труда на фабрике и распространение власти рабочего

:i на все механизмы общественного воспроизводства. Программой данного

этапа борьбы было создание реальной альтернативы системе капиталис-

тической власти. Организация массовых профсоюзов, создание государ-

ства благосостояния и социал-демократический реформизм —все это ре-

зультаты отношений силы, определявшихся работниками массового про-

изводства и их решающим влиянием на процессы капиталистического

развития. Коммунистическая альтернатива существует на данном этапе

как контрвласть, формирующаяся в рамках процессов капиталистическо-

го развития.

Сегодня, на этапе борьбы трудящихся, соответствующем постфордист-

скому, информационному режиму производства, возникает образ социаль-

ного рабочего, объединяющий в себе все ранее разрозненные черты ама-

териальной рабочей силы. Теперь на повестке дня находится созидатель-

ная мощь, конститутивная власть, объединяющая интеллектуальную силу

масс и самовозрастание стоимости на всех уровнях гибкой и номадичес-

кой производственной и общественной кооперации. Иными словами, про-

грамма социального рабочего —это проект конституции, проект новой

социальной организации. В сегодняшней матрице производства конститу-

тивная власть труда может быть выражена как самовозрастание стоимос-

ти человека (равные права гражданства для всех на всем пространстве ми-

рового рынка), как кооперация (право на коммуникацию, на создание язы-

ков и на контроль над коммуникативными сетями) и как политическая

власть, то есть фактически как организация общества, базис власти кото-

рого определяется выражением потребностей каждого. Это организация

социального рабочего и аматериального труда, организация власти в сфе-

ре производства и политики как биополитического единства, управляемо-

го, организуемого и руководимого массами —абсолютная демократия в

действии.

Posse производит хромосомы своей будущей организации. На передо-

вой линии этой битвы находятся тела, прочно объединившие в себе ре-

зультаты прошлой борьбы и воплощающие онтологически обретенную

власть. Эксплуатация должна быть устранена не только на практике, но и

в своих предпосылках, в своем базисе, выброшена из генезиса реальнос-

ти. Эксплуатация должна быть исключена из тел аматериальной рабочей

силы, а также из социального знания и аффектов воспроизводства (рож-

дения, любви, из всего спектра родственных и общественных отноше-

ний и так далее), которые объединяют стоимость и аффект в единую силу.

Создание новых тел —вне эксплуатации —является основополагающим

элементом базиса нового способа производства.

Этот способ производства масс репроприирует богатства капитала и

одновременно средствами науки и социального знания путем коопера-

ции создает новое богатство. Кооперация отменяет право собственнос-

ти. В эпоху современности частная собственность нередко легитимирова-

лась посредством труда. Однако подобное отождествление, если оно вооб-

ще когда-либо имело смысл, сегодня полностью безосновательно. Сегодня,

в эпоху господства кооперативного и аматериального труда, частная собс-

твенность на средства производства является всего лишь отвратительным

деспотическим пережитком. Наблюдается тенденция переструктурирова-

ния орудий производства в коллективной субъективности и коллектив-

ном разуме и аффектах трудящихся; предпринимательство организуется

кооперацией субъектов во всеобщем интеллекте. Таким образом, на миро-

вой сцене начинает появляться организация масс в качестве политическо-

го субъекта, posse. Массы —это биополитическая самоорганизация.

Безусловно, должен настать момент, когда репроприация и самооргани-

зация достигнут того порога, за которым должны начаться реальные собы-

тия. Это происходит в момент утверждения политического —когда гене-

зис завершен, а самовозрастание стоимости, кооперативное объединение

субъектов и пролетарское управление производством становятся консти-

тутивной властью. В этот момент республика эпохи современности пре-

кращает свое существование и возникает постсовременное posse. Это — начало строительства града Земного —сильного и непохожего ни на ка-

кой град Божий. Способность к созданию локальностей, темпоральностей,

перемещений и новых тел уже утверждает его гегемонию в действиях масс

против Империи. Разложению имперской власти уже противостоит про-

изводительность тел, кооперация и система производства, выстраиваемая

самими массами. Единственное событие, которого мы все еще ожидаем, — это создание, а точнее восстание, мощной организации. В онтологичес-

ком плане уже сформирована и утверждена причинно-следственная це-

почка, вся инфраструктура новой организации общества непрестанно со-

здается и обновляется новой производительностью совместного труда, так

что единственное, чего мы ждем —момента, когда политическое развитие

posse достигнет зрелости. Мы не знаем, как свершится это событие, у нас

нет готового решения. Только массы в своем практическом опыте смогут

предложить подобное решение и определить, когда и как возможное ста-

нет действительным.