КРИЗИС

Становление постсовременности и переход к Империи связаны с процес-

сом реальной конвергенции сфер, которые обычно называют базисом и

надстройкой. Империя оформляется, когда язык и коммуникация или, в

действительности, аматериальный труд и кооперация становятся ведущей

производительной силой (см. Раздел 3-4)- Начинает работать надстройка, а

вселенная, в которой мы живем, становится вселенной производственных

языковых сетей. Линии производства и репрезентации пересекаются и пе-

реплетаются в одной и той же языковой и производственной области. В

этом контексте различия, которые определяют основные категории поли-

тической экономии, начинают стираться. Производство становится неот-

личимым от воспроизводства; производительные силы сливаются с про-

изводственными отношениями; постоянный капитал все чаще образуется

и олицетворяется переменным капиталом: умами, телами и коопераци-

ей производящих субъектов. Социальные субъекты —это одновременно

производители и продукты этой единой машины. Таким образом, в этой

новой исторической формации невозможно больше выделить знак, субъ-

екта, стоимость или практику, которые были бы ≪внешними≫ по отноше-

нию к ней.

Однако образование этой тотальности не отменяет эксплуатацию.

Скорее, оно дает ей новое определение, прежде всего по отношению к ком-

муникации и кооперации. Эксплуатация —это экспроприация кооперации

и уничтожение значений лингвистического производства. Следовательно,

в самой Империи постепенно возникает сопротивление принуждению.

Сопротивление эксплуатации проявляется во всех глобальных сетях про-

изводства и обусловливает кризисы всех их узловых центров. Кризис раз-

ворачивается одновременно с постсовременной тотальностью капиталис-

тического производства; он свойственен имперскому контролю. В этом от-

ношении закат и падение Империи определяются не как диахроническое

развитие, смена одного состояния другим, а как синхроническая реаль-

ность. Кризис пронизывает каждый момент развития и перестройки этой

тотальности.

С реальным подчинением общества капиталу социальные антагониз-

мы могут проявить себя посредством конфликта в любую минуту и на

каждом этапе коммуникативного производства и обмена. Капитал по-

истине стал всем миром. Потребительная стоимость и все остальные от-

сылки к стоимости и процессам ее возрастания, казавшиеся внешними

по отношению к капиталистическому способу производства, постепен-

но исчезли. Субъективность полностью слилась с обменом и языком, но

это вовсе не означает, что теперь она лишена конфликтного потенциала.

Технологическое развитие, основанное на генерализации коммуникатив-

ных производственных отношений, является движущей силой кризиса, а

производительный всеобщий интеллект —пристанищем антагонизмов.

Кризис и упадок связаны не с чем-то внешним по отношению к Империи,

но с самой ее сутью. Они относятся к самому производству субъективнос-

ти, и таким образом, они одновременно свойственны процессам воспроиз-

водства Империи и им же противостоят. Кризис и упадок —это не скры-

тая от глаз основа Империи, не грозное будущее, но ясная и очевидная

реальность, всегда ожидаемое событие, постоянно присутствующая латен-

тность.

Это полночь в ночи призраков. И вновь воцарившаяся Империя, и мас-

сы, обладающие новыми созидательными способностями, основанными

на интеллекте и кооперации, движутся в потемках, и ничто не может осве-

тить нашу дальнейшую судьбу. Тем не менее, у нас появился новый ориен-

тир (а завтра, возможно, появится и новое самосознание), который заклю-

чается в том, что Империя определяется кризисом, что ее упадок уже идет,

и он идет постоянно, и что, следовательно, потенциал конфликта реализу-

ется в определенном событии и сингулярности. Что означает на практике

то обстоятельство, что кризис имманентен Империи и не отличим от нее?

Можно ли в этой ночной тьме строить содержательные теории, обладаю-

щие прогностической силой и применять к текущим событиям какие-ли-

бо определения?