БОЛЬШОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА БОЛЬШЕ НЕТ!

≪Большого правительства больше нет≫, —раздается боевой клич консер-

ваторов и неолибералов на всем пространстве Империи. Контролируемый

республиканцами Конгресс США под руководством Ньюта Гингрича все-

ми силами пытался опровергнуть идею большого правительства, назы-

вая ее ≪тоталитарной≫ и ≪фашистской≫ (эта сессия Конгресса, претен-

довавшая на то, чтобы носить имперский характер, на деле напоминала

балаган). Складывалось впечатление, что вернулись назад времена рез-

ких обличительных речей Генри Форда, направленных против президента

Франклина Д. Рузвельта! Или, скорее, далеко не столь славное время пер-

вого правительства Маргарет Тэтчер, когда она неистово и с чисто анг-

лийским чувством юмора пыталась распродать общественную собствен-

ность, являвшуюся достоянием всей нации, —от телекоммуникационных

компаний до системы водоснабжения, от железных дорог и нефтяных ком-

паний до университетов и больниц. Однако в США представители наибо-

лее алчного консервативного крыла зашли слишком далеко, и это, в кон-

це концов, стало ясно всем. Основным моментом, и одновременно жесто-

кой иронией, являлось то обстоятельство, что они предприняли атаку на

большое правительство как раз тогда, когда для развития постсовремен-

, | ной информационной революции такая структура управления была боль-

\\ ше всего необходима, чтобы создавать информационные супермагистрали,

контролировать равновесие на биржах на фоне массированных спекуляций,

поддерживать валютные курсы, осуществлять вложения государственных

средств в военно-промышленный комплекс с целью способствовать изме-

нению способа производства, реформировать систему образования и при-

способить ее к новым производственным отношениям и т. д. Именно в это

время, после распада Советского Союза, имперские задачи, стоявшие перед

американским правительством, имели первостепенную важность, и боль-

., , шое правительство было нужнее всего.

)| |' Когда сторонники глобализации капитала выступают против болъ-

\\ ! шого правительства, они проявляют не только лицемерие, но и неблаго-

дарность. Что стало бы с капиталом, если бы он не использовал большое

'• '•правительство и не вынуждал бы его веками работать исключительно в

своих интересах? Где бы оказался сегодня имперский капитал, если бы пра-

вительство не было бы сильным настолько, чтобы располагать правом

жизни и смерти в отношении всего населения Земли? Что стало бы с ка-

питалом, если бы не большое правительство, способное печатать деньги,

тем самым производя и воспроизводя мировой порядок, гарантирующий

капиталу власть и богатство? Или мог бы капитал обойтись без комму-

j!i ' . никационных сетей, при помощи которых отчуждается результат коо-

'' ' перации трудящихся масс? Каждое утро, просыпаясь, капиталисты и их

сторонники по всему миру вместо того, чтобы читать очередные выпа-

ды против большого правительства на страницах Уолл Стрит Джорнэл,

должны опускаться на колени и благословлять его!

В наши дни, когда наиболее радикальные консервативно настроенные

противники большого правительства упали духом под тяжестью проти-

воречивости своей позиции, пришел наш черед подобрать лозунги, брошен-

! ные ими наземь. Настала наша очередь заявить: ≪Большого правительства

I больше нет1.≫ Почему этот лозунг должен быть исключительной собствен-

'•\\ ностью консерваторов? Безусловно, закалившись в классовой борьбе, мы хо-

j . рошо знаем, что большое правительство может являться инструментом

•у перераспределения социальных благ, и что под напором выступлений рабо-

чего класса оно принимало участие в борьбе за равенство и демократию.

Но эти времена прошли. В условиях имперской постсовременности боль-

1 -"''-' шое правительство стало просто деспотическим средством господства и

тоталитарного производства субъективности. Оно дирижирует огром-

ным оркестром субъектов, сведенных до положения товара. И это, следова-

тельно, определяет пределы его желания: таковы на деле разграничитель-

ные линии, в соответствии с которыми в этой биополитической Империи

устанавливается новое разделение труда в мировом масштабе, в интере-

сах воспроизводства способности власти эксплуатировать и подчинять

население. Мы же, напротив, боремся, поскольку желание не имеет предела,

и (поскольку желание жить и желание производить суть одно и тоже) по-

тому, что жизнь может постоянно, свободно и в одинаковой степени при-

надлежать всем и воспроизводиться.

Можно возразить, что эта производственная биополитическая вселен-

ная все же нуждается в определенном управлении, и что, реалистично мыс-

ля, надо стремиться не уничтожить большое правительство, а контро-

лировать его. Необходимо развеять подобные иллюзии, отравлявшие со-

циалистические и коммунистические традиции в течение столь долгого

времени! С точки зрения масс и их стремления к автономному самоуправ-

лению, необходимо положить конец бесконечному повторению того, о чем

150 лет назад с горечью писал Маркс, отмечая, что все революции толь-

ко укрепляли государство вместо того, чтобы его разрушить. Это стало

особенно заметно в наш век, когда великий компромисс (в его либеральной,

социалистической и фашистской формах) между большим государством,

крупным бизнесом и сильными профсоюзами заставил государство поро-

дить чудовищные явления: концентрационные лагеря, гулаги, гетто и т. п.

≪Вы просто сборище анархистов≫, —воскликнул бы, увидев нас, Платон.

Но это не так. Мы были бы анархистами (подобно Фрасимаху и Калликлу,

бессмертным собеседникам Платона), если бы не рассуждали с позиций ма-

териальности, заключенной в сетях производственной кооперации, ины-

ми словами, с позиций человечности, создаваемой системой производства,

конституированной ≪общим именем≫ свободы. Мы не анархисты, а ком-

мунисты, видевшие, сколько репрессий и разрушений принесли человечес-

тву либеральные и социалистические большие правительства. Сейчас мы

видим, как Империя стремится создать это все вновь, как раз тогда, ког-

да сама природа производственной кооперации позволяет трудящимся са-

мим стать правительством.